Наконец, здесь следует обратить внимание еще на одну меру, которая не менее школы содействовала к обращению евреев к Иегове и его закону и к поддержке возбудившегося между ними патриотического чувства; мы говорим об установленных Сеймом молитвах.
Но прежде следует заметить, что до возникновения Сейма у евреев не было установленных молитв и в случае надобности, каждый молился о своей личной нужде своими собственными словами. С возникновением же Сейма и водворением в Иудее временного Царства Иеговы, Сейм установил единую молитву, с гласной и негласной частями, которую каждый еврей, где бы он ни находился, должен читать трижды ежедневно: утром, пополудни и вечером. Началом этой молитвы еврей, как мы выше говорили, гласно провозглашает Иегову единым Богом Израиля и тут же негласно, шепотом, настоящим своим царем. За этим провозглашением следует гласная часть молитвы, которую евреи читают вслух. Она гласит, что еврей всем сердцем, душой и добром должен быть предан Иегове и Его закону, что в награду за это Иегова пошлет благодатный дождь, плодородие и т. п. В противном же случае. Если евреи обратятся к языческим богам, тогда дождя и урожая не будет и евреи совсем исчезнут из своей прекрасной земли. Не безынтересно вспомнить здесь, что, читая это увещание в пользу Иеговы и Его закона, евреи держат в руке привязанные к четырем углам платья и представляющие самую наглядную эмблему карательных мер кисти (цицит[89]) и, окончив приведенное место молитвы, говорящей о законе, целуют означенную эмблему и говорят:
«И при виде их (костей) вспомните о всех заповедях Божиих и исполните их и да не соблазнит вас сердце ваше» и т. п.
Негласная же часть молитвы, которую евреи тут же читают шепотом, состоит из 18 благословений, из коих большинство говорит о скорейшем освобождении обещанного величия Иерусалима, скипетра Давида и т. п., как например:
«Воззри на бедствия наши, заступись за нас и скоро освободи нас ради имени Твоего, ибо Ты могущественный Освободитель» и т. п.
«Огласи великою трубою наше освобождение, подними знамя для собрания изгнанников наших, собери нас вместе с четырех концов земли. Благословен Ты, Иегова, собирающий изгнанников народа своего, Израиля».
«Восстанови Судей наших по-прежнему, советников наших, как было прежде, удали от нас печаль и стон и царствуй Ты, о Боже, Сам над нами с любовью и милосердием и оправдай нас на суде».
«Возвратись по милости Твоей в град Твой Иерусалим и пребывай в нем по обещанию Твоему. Воссоздай его немедля в наши же дни зданием вечным и поторопись восстановить в нем трон Давида» и т. п.
«Да восцветет отрасль раба Твоего Давида и да возвысится роль Его при помощи Твоей, ибо ежедневно уповаем на спасение Твое» и т. п.[90]
Очевидно, что эту обязательную молитву евреи должны были читать втихомолку по той же причине, по которой они втихомолку читали обязательное провозглашение Иеговы своим истинным Царем, которым, как мы выше говорили, эта молитва начинается.
Чтение этих молитв сохранилось по сие время. Они читаются соборно в молитвенных домах и каждым евреем отдельно, где бы он ни находился: утром, пополудни и вечером и составляют самую главную часть еврейского богомоления.
Эти молитвы, заметим, составляют главный базис всего с течением времени сложившегося обширного еврейского молитвослова, в котором очень часто упоминается о союзе Бога с Авраамом и со всем Израилем на Синае, говорится, что евреи — народ избранный из всех народов земли, отрицается власть иноверческого Царя[91], читается проклятие всем народам, от которых евреи страдали[92], хула чужой вере[93], возбуждается надежда на скорое восстановление Иудейского царства, господства евреев над всеми народами земли[94] и т. п.
Преобладание политического содержания в ныне существующих еврейских молитвах так велико, что в сокращенном, например, молитвеннике г-на Воля (Вильна, 1870 г.), который вместе с русским переводом состоит лишь из 212 страниц, — более чем на ста страницах мы встречаем молитвы чисто политического содержания.
Все эти молитвы, которыми, можно сказать, сопровождается ныне каждый шаг еврейской жизни, говорят большей частью текстами Ветхого Завета и всегда языком его.
Возвращаясь к деятельности Сейма, мы должны сказать, что под влиянием изложенных нами карательных и нравственных мер еврейская жизнь пошла по пути к желаемой Сеймом цели. Суровая кара, ожидавшая с этого времени каждого еврея за нарушение закона Союза, не только отняла у евреев охоту приносить свои жертвы чужим богам и вступать в брак с иноверческими дочерьми, но и подчинила их многим другим придуманным для окончательного обособления евреев от иноверцев правилам, как, например, правилам о кошере и трефе, по которым еврею запрещается отведывать хлеб, вино и вообще блюдо, приготовленное иноверцем, и т. п. Но главнее всего то, что с этого времени, как ниже будет доказано, за сближение с иноверцами или за сочувствие иноверческой власти, которой он сочувствовал, и которая со дня возникновения Сейма в подобных случаях всегда, подобно Пилату, играла жалкую роль слепого орудия в руках представителей учреждений еврейской общины. Чтение же гласного и негласного законов в синагоге, изучение этих законов в школе и постоянное повторение знакомых нам гласных и негласных молитв укоренили среди евреев глубокое убеждение, с одной стороны, в высоких правах еврея, как сына «избранного народа», как союзника Бога, словом, как патриция мира, а с другой — в неправоспособности Богом отверженных и приговоренных к гибели язычников, превратили надежду евреев на восстановление Иудейского царства и трона Давида в главный догмат еврейской религии и провели этот догмат, так сказать, в плоть и кровь каждого еврея; наконец, наложили на жизнь евреев ту двусмысленную печать, при которой их отношения к язычникам скоро сделались настолько же вредными и невыносимыми для последних, насколько жизнь евреев вообще сделалась с того времени замкнутою, загадочною и неуловимою для каждого нееврея.
Но это направление к строго замкнутой в себе жизни встретило своих противников лишь в некоторых лицах из высшего слоя. К оппозиции принадлежал и сын первосвященника, Менасия, который, будучи женат на дочери персидского начальника и вельможи Санабалата, не хотел подчиниться постановлению Сейма относительно иноверческих женщин, в силу которого он должен был расстаться со своею женою. Противники нового порядка усиливали лагерь враждебных к иудеям самаритян (кутиим), которых оттолкнули от участия в постройке второго храма. Благодаря влиянию Санабалата, в Самарии, на упоминаемой в Пятикнижии горе Гаризим[95], в ущерб Иерусалимскому храму, был воздвигнут отдельный храм Иегове, в котором Менасия был первосвященником.
Хотя обе враждебные между собою стороны, т. е. иудеи и самаритяне, одинаково считали себя поклонниками Иеговы и последователями Его Закона, однако же они в политическом и религиозном отношениях представляли два различных элемента. Для иудеев обетованная земля была, так сказать, колыбелью их народной истории. Все реки, горы, долины, города, улицы, здания, одним словом все в этой стране являлось для иудеев живым памятником их народных героев, вождей, Царей и т. п., и названиями своими эти памятники нередко читали им историю подвигов славных народных деятелей. Поэтому они, весьма естественно, считали себя законными хозяевами страны. Исходя из этой точки зрения, для них с восстановлением нового порядка Иегова, как мы выше видели, был не только Богом, но и временным Царем, а Пятикнижие не только храмовым уставом, не только священною народною историею, но и священным документом, подтверждающим, что евреям принадлежит эта земля, и вместе с тем вещим словом, что рано или поздно они ее вырвут из рук злодеев, считающих ее ныне своею добычею. Таким образом, слово исторической части Пятикнижия служило здесь внутреннею связью народной политической жизни, доставляя богатую пищу политическим надеждам народа.
Самаритянство же имело совершенно иной характер. Партия самаритян состояла из смеси языческих племен, переселенных сюда Саламанасаром на место изгнанных им израильтян. Они не выдвигали на эту страну никаких наследственных прав, но, как граждане этой страны, обеспечивали свои права господствующею нееврейскою властью. Стремление к восстановлению трона Давида не могло встретить у них сочувствия. Напротив, самаритяне очень хорошо понимали, что под скипетром еврейского царя им, как непрошенным гостям, было бы здесь гораздо хуже. Они знали, что по еврейским законам им здесь, на обетованной земле, места совсем не будет. Этим и объясняется, что из всех книг Ветхого завета самаритяне приняли лишь Пятикнижие и Кн. Иисуса Навина, в которых по крайней мере нет прямой речи об Иерусалиме и о Давиде, о которых прочие книги Ветхого Завета говорят ясно. Не оставляя своих старых богов, самаритяне, однако же, приносили жертвы Иегове, к которому они были обращены нападением львов[96]. С этого времени Иегова был их Богом, но не Царем, а Пятикнижие имело для них значение храмового устава; историческая же часть его не могла для них быть тем внутренним политическим цементом, которым она под управлением Сейма стала для иудеев. С воздвижением храма Иегове в Самарии, духовенство которого состояло большей частью из отпавших от Иерусалима священников, между обоими храмами начинается ожесточенная борьба. Спор состоял здесь в следующем: Иерусалиму или Самарии быть центром культа Иеговы. Обе стороны были вооружены одним и тем же оружием, т. е. словом Пятикнижия, которое, по принятому обеими противными сторонами преданию, писано самим Моисеем до завоевания евреями обетованной земли. Но в свитках Пятикнижия, находящихся в руках евреев, тексты, напоминающие о будущем храме Иеговы: Второзаконие, гл. XII ст. 11, гл. XIV ст. 23, гл. XVI ст. 6 и гл. II и XXVI ст.2 гласят, что Иегова «изберет» еще место для этого храма. Основываясь на этих текстах, евреи утверждали, что местом этим впоследствии явился Иерусалим. В свитках же находившихся в руках священников самаритянского храма в означенных, говорящих о храме Иеговы текстах сказано, что Иегова «избрал» уже место для своего храма. В силу этих текстов и слова Второзакония, гл. XXVII ст. 12 — самаритянские священники утверждали, что местом для храма Иеговы может быть лишь избранная для этой цели самим Иеговою гора Гаризим. Конечно, в жестокой борьбе между обеими партиями, обе стороны взаимно обвиняли друг друга в фальсификации текстов Пятикнижия и, каждая из враждующих сторон, признавала подлинными тексты своих свитков. Хотя в этой вражде представители самаритянской общины всегда указывали правительству, что иерусалимский храм живит в народе политическую измену, однако же этим самаритяне не могли много навредить возникшему в Иерусалиме центру Царства Иеговы и задержать ход развития водворившегося в нем нового порядка. В Иудее с этого времени, как мы выше говорили, под властью Сейма относительно внешнего мира все жили для одного и один для всех, и этою силою евреи всегда находили средства склонить на свою сторону местных представителей власти. После двухсотлетней борьбы между обоими враждебными лагерями победа осталась на стороне евреев. Самаритянский храм был разрушен Иоанном Гирканом, и с падением этого храма самаритянская община окончила свою миссию в исторической жизни еврейского народа.
